Едва ли не впервые довелось прочитать историю российского предприятия без прикрас, не как перечень трескучих реляций о поступательном движении от победы к победе, а как пьесу с захватывающей драматургией. Речь о волгоградском заводе «Баррикады». Да, сегодня мы завороженно провожаем взглядами комплексы «Искандер-Э» и «Тополь-М» во время парадов на Красной площади, но путь к ним был долгий и по этому пути вполне можно изучать историю всей страны.
Проект создания завода по производству крупнокалиберной морской и береговой артиллерии в составе Русского Акционерного общества артиллерийских заводов стартовал в 1914 году. Однако успешно начавшись, предприятие, создание которого своей резолюцией одобрил Его Императорское Величество Николай II, попал в водоворот войны, смены исторических эпох, невостребованности из-за экономической разрухи, дальнейшей востребованности планами индустриализации, но, как написано в истории завода, «с порочными управленческими решениями в области организации труда» — всего не перечислишь. Выстояли. Только через 24 года, в 1938 году завод вышел на крейсерскую скорость с приростом выпуска продукции в 50–70% ежегодно. При всей лихорадке капитального строительства с одновременным освоением многообразных видов артиллерийских вооружений, завод начал в 1935 году выпуск мирной продукции — паровых экскаваторов с объёмом ковша 1,5 м3.
То, что было сделано в войну, справедливо называют подвигом. В подвергавшихся бомбардировке цехах рабочие собирали 76‑миллиметровые дивизионные пушки Ф‑22 УСВ конструкции Грабина и вместе с ними отправлялись на защиту Сталинграда, из сборщиков превращаясь в орудийные расчеты. Ремонтные бригады работали не в цехах, а на передовой, восстанавливая поврежденные орудия. Оставшиеся в городе работники сражались бок о бок с солдатами, в том числе и на территории своего завода.
Изгнание фашистских захватчиков из Сталинграда стало новой точкой отсчета в истории завода. В феврале 1943 года завод, как и весь город-герой, был в руинах, а уже с 60‑х годов началась экспортная история «Баррикад».
Завод «Баррикады» называют крупнейшим машиностроительным предприятием Поволжья. Это не случайно. Наряду с артиллерийским вооружением завод, залечивая раны и заново отстраиваясь, выпускает мирную продукцию — экскаваторы, роторы турбин, передние оси к трактору «Беларусь», экспериментальный реактор для института атомной энергии АН СССР и корпус реактора, компенсаторы для первого в мире атомного ледокола «Ленин», противовыбросовое оборудование. Но самой востребованной гражданской продукцией стали буровые установки для нефтегазовой отрасли, производство которых продолжил филиал «Баррикад» — Волгоградский завод буровой техники.
С середины 50‑х годов наша страна взяла курс на ракетное вооружение, и завод занялся разработкой и изготовлением самоходных пусковых установок ракетных комплексов и другого наземного оборудования.
А потом… Кончина СССР сопровождалась 50‑кратным сокращением гособоронзаказа, который на заводе составлял 82% объема выпускаемой продукции.
Историю завода, а также про его настоящее и будущее рассказал генеральный директор завода.
Вячеслав Алабушев — собеседник интересный. Он обстоятельно и увлеченно отвечал на мои вопросы, а я поймала себя на том, что, пожалуй, впервые в моей журналистской практике встретилась с удивительной вещью. Рассказывая о давних страницах жизни завода, в том числе военных, Алабушев вместо слова «завод» говорит «мы»: не завод выпускал пушки для фронта, а мы выпускали пушки для фронта. Человек просто врос в завод. И немудрено. Как выяснилось, у нынешнего директора завода «Баррикады» в трудовой книжке первая запись после института — «Завод «Баррикады».
— Сто лет в нашей стране прошли в условиях смены исторических эпох и экономических укладов. Как история страны наложилась на историю завода?
— История завода такого уровня туго переплелась не только с бесспорными победами в оснащении армии артиллерией главного калибра, но и с трагическими страницами истории страны. Иначе быть просто и не могло. Пушки, сошедшие с конвейеров нашего завода, громили немцев на территории Германии, взламывая оборонительные рубежи. За военный период завод получил два почетных ордена: орден Ленина и орден Боевого — подчеркиваю, Боевого! — Красного Знамени.
Только за два последних года мы приобрели 150 единиц различного
технологического оборудования, в основном это современные станки.
— Как случилось, что ваш завод выпускал пушки Грабина?
Специфика продукции завода в предвоенные и военные годы отличалась от той тематики, которой занимался выдающийся конструктор артиллерийскго вооружения Василий Гаврилович Грабин. Мы специализировались на производстве орудий крупного и сверхмощного калибра для морской артиллерии. Когда началась Великая отечественная война, понадобились полевые пушки. В кратчайшие сроки по заданию Комитета Обороны мы освоили выпуск новой продукции: 76‑миллиметровой грабинской пушки. Она шла с индексом БР — «Баррикады». Завод освоил производство новой для себя продукции буквально за два месяца, и с августа 1941 по август 1942 года, когда начались активные бомбежки, было выпущено 4000 пушек, столь необходимых фронту. Специалисты высоко оценивали качество этих пушек, хотя запущены в серию они были в сжатые сроки в условиях войны. Параллельно с пушками мы выпускали эффективные и востребованные шавыринские 120‑миллиметровые минометы.
— Что было с заводом в страшные месяцы обороны Сталинграда?
В период Сталинградской битвы завод был частично эвакуирован, оборудование было вывезено, завод был полностью разрушен. Тем не менее, в августе 1944 года буквально на руинах было начато производство новейших танковых пушек для самого мощного танка Второй мировой войны ИС‑2. Мы уже вернулись к своей магистральной тематике — орудиям крупного калибра. Это был величайший трудовой подвиг завода.
А в послевоенные годы завод, как и вся страна, был вынужден заниматься восстановлением профильного производства и наращиванием выпуска продукции для возрождения народного хозяйства. В отдельные годы поставка гражданской продукции превышала 50%. Ключевой гражданской продукцией стали буровые установки очень удачной конструкции, которые шли на все нефтегазовые месторождения Советского Союза. На экспорт эти установки тоже отлично шли. Объемы производства буровых установок были настолько велики, что в 70–80‑е годы, в период перевооружения армии под новую технику, был создан филиал, который впоследствии превратился в самостоятельный завод — Волгоградский завод буровой техники. С этого момента мы сконцентрировались на военной тематике, и сегодня, к сожалению, основной объем продукции связан только с заказом минобороны.
К сожалению, отечественное станкостроение, несмотря на все предпринимаемые меры,
пока не способно обеспечить промышленность высокоэффективными
современными станками.
— Вы сказали «к сожалению»?
Именно так, потому что в 80‑е годы с развалом Советского Союза государственные оборонные заказы были приостановлены, и без «подушки» гражданской продукции завод оказался в очень тяжелом положении, из которого не мог выбраться в течение полутора десятков лет. Недеверсифицированные производства всегда уязвимы в кризисных ситуациях.
— Но выбрались без банкротства?
Так как наш завод был и остается стратегическим объектом, то банкротства допустить не могли, но по формальным признакам оно было. В последний момент были предприняты меры финансово‑экономического оздоровления, они оказались эффективными, и в результате с 2009 года завод начал исправно работать. Сейчас у нас есть большой оборонный заказ и наше положение стабильно.
— Можете назвать приблизительный объем вашей инвестиционной программы?
— Цифру не назову, скажу только, что он значительный. Только за два последних года мы приобрели 150 единиц различного технологического оборудования, в основном это современные станки.
Задача освоения гражданской продукции
перед нами поставлена, и она будет решена.
— Оборудованию каких стран отдаете предпочтение?
— К сожалению, отечественное станкостроение, несмотря на все предпринимаемые меры, пока не способно обеспечить промышленность высокоэффективными современными станками. Мы в основном приобретали станки производства Южной Кореи, Тайваня, США. Поскольку станочный парк у нас колоссальный, примерно полторы тысячи единиц, то даже те объемы инвестирования, которые есть сейчас, не позволяют нам резко обновить его. Понимая, что процесс реновации дорогостоящий, мы не пренебрегаем капитальным ремонтом с использованием опыта изготовителей станков, которые у нас есть. Меняется числовое программное управление, меняются приводы, в принципе вся станочная система подвергается ревизии с обязательным обеспечением высокой точности. Это эффективная практика, от которой мы не собираемся уходить, потому что так мы за меньшие деньги получаем почти новое оборудование.
— Среди ваших поставщиков вы могли бы выделить кого-то? С кем вам наиболее комфортно работать, кто предоставляет лучшие условия?
Я не могу никого выделить, взаимопонимание есть со всеми.
— Если сопоставить названные цифры, то получается, что станочный парк пока обновлен на 10%?
— К сожалению, это так, но процесс обновления оборудования непрерывный и постоянный. Понятно, что в дальнейшем мы не сможем осуществлять этот процесс ударными темпами, а сегодня мы это делаем, иначе не сможем качественно выполнять те задачи, которые гособоронзаказ перед нами ставит.
Те меры, которые были приняты, в том числе, на правительственном уровне,
помогли нам подняться. Мы использовали данный нам шанс.
— Какой из ваших предшественников, на ваш взгляд, внес самый большой вклад в становление, поддержание устойчивости и главное в развитие завода?
— Очень значимыми для завода были 70–80‑е годы, когда, как принято говорить, ковался ядерный щит страны. Мы — активный участник этого процесса, и завод в эти десятилетия очень здорово вырос. Но правильно говорят, что мы всегда стоим на плечах наших предшественников. Огромную роль в становлении завода в предвоенные и первые военные годы сыграли талантливый организатор оборонного производства Лев Гонор — один из первых героев социалистического труда, и Кирилл Герасимов, который в 60‑е годы принес на завод современную организацию производства. Но одну вещь я хотел бы подчеркнуть особо. Конечно, директор во многом определяет лицо предприятия. Но наш завод всегда был примечателен тем, что изготавливал продукцию не только по чужим чертежам, но и, главным образом, по своим собственным разработкам. И вся история завода наполнена именами замечательных конструкторов, которые вошли во все артиллерийские справочники — Илья Иванов, Георгий Сергеев, создавший на заводе школу проектирования, которая была в дальнейшем развита его последователем Виктором Шурыгиным.
— Проблема кадров актуальна для всех. Как вы ее решаете? Через наставничество, через какое-то свое учебное заведение?
— Прежде всего, не могу не отдать должное серьезной системе подготовки кадров, которая существовала в советское время. Многие специалисты завода, как и я, окончили наш волгоградский политех, где была и есть специализированная кафедра создания и изготовления ракетной и артиллерийской техники. При заводе существовал механических техникум, который работал непосредственно с заводскими людьми, и была система профтехучилищ. Когда эта цепочка была утрачена, мы прибегли, я бы сказал, к экстенсивному способу решения кадровой проблемы — мы принимали на завод лучших специалистов с предприятий, которые банкротились в связи с тяжелой экономической обстановкой. Такой путь уже исчерпан, и мы берем то, что есть на рынке труда. Уровень квалификации этих кадров нас удовлетворить не может, и мы ведем переподготовку в собственном учебно-производственном центре. Сегодня все поняли, что без кадров никакое самое умное новое оборудование не заработает, и у нас в области при нашем участии в одном из колледжей реализуется программа дуального образования (см. РИТМ № 5/2014 — ред.), которая предполагает и теоретическую подготовку, и то самое наставничество, кураторство заводских специалистов. Такая система образования сокращает путь от учебной парты к современному станку.
— Какие виды гражданской продукции вы в последнее время освоили, к каким подступаетесь?
Мы уже коснулись с вами этой темы. Отсутствие гражданской продукции — это серьезная проблема, над решением которой мы будем работать ближайшие 2 года. В тот период, когда завод не получал гособоронзаказа, он хватался за всё, и, к сожалению, не всё было долговременной продукцией. Даже такая серьезная работа, как изготовление металлоконструкций моста через Волгу, которую мы выполнили по поручению областных властей, все равно была не профильная. С помощью таких заказов удавалось какое-то время загружать оборудование, занимать коллектив, но не позволяло выйти из кризиса и строить долгосрочные планы. Мы завод сложных агрегатов, где сочетается электроника, гидравлика, электроавтоматика, сложные механические, в том числе и, металлоконструкции. Наш профиль — высокотехнологичные комплексы в условиях мелкосерийного производства. Тем не менее, задача освоения гражданской продукции перед нами поставлена, и она будет решена.
— Когда Пушкин завершил «Бориса Годунова»», он хлопал в ладоши и восклицал «Ай да Пушкин, ай да сукин сын!». Есть ли в вашем директорстве что-то такое, что наполнило бы вас такими же чувствами?
Определенно. Я по профессии конструктор, всю свою трудовую жизнь занимался проектированием, начинал как инженер-конструктор 3 категории КБ завода потом КБ выделилось в самостоятельное предприятие ЦКБ «Титан», и оттуда с должности заместителя генерального конструктора по проектированию я был в 2008 году назначен на завод «Баррикады». Сначала как первый зам. ген. директора, потом и. о. директора, потом как генеральный директор. Что я застал? В 2007 году завод был в самом низу, буквально ежедневно собирались руководители, и считали каждую копейку. Невыплаты зарплат, и без того низких, отключение всех ресурсов, нехватка кадров — вот была стартовая позиция моего директорства. И в 2008 мы сделали первые шаги по финансово‑экономическому оздоровлению предприятия, по выходу из кризиса. Те меры, которые были приняты, в том числе, на правительственном уровне, помогли нам подняться. Мы использовали данный нам шанс. В результате, в 2009 году мы получили первую за долгие годы прибыль. Появился небольшой оборонный заказ, но объемов было достаточно для того, чтобы получать стабильную прибыль, позволявшую расплачиваться с прежними долгами, оплачивать текущие расходы, повышать зарплату и потихоньку обновлять инфраструктуру. Сегодня мы на заводе практически завершили ремонт дорог, производственных помещений, туалетов, раздевалок, что здорово морально влияет на коллектив. Мы сделали на базе существующего здания современный, хорошо оснащенный новейшей оргтехникой инженерный комплекс, где работают конструкторы и технологи. Думаю, что за 6 лет, пока я директор, в моральном самочувствии заводчан произошел позитивный сдвиг. Когда пришел на должность, было страшно, тем более, я не был организатором производства. Но, как известно, «глаза страшат, а руки делают». Результат налицо — мы сегодня нормально живем.
— Гипотетическая ситуация: как четверть века назад, исчезает гособоронзаказ. Что будет с заводом?
Сегодня международная обстановка такая, что меры правительства по обновлению и усилению вооруженных сил абсолютно оправданны. Силовое давление на нашу страну не ослабевает, поэтому не вижу никакой вероятности утраты заводом своего основного назначения. Чтобы не допустить резкого падения производства в случае уменьшения или, как вы предположили, прекращения оборонзаказа, мы должны в течение ближайших двух лет решить вопрос о запуске гражданской продукции. Это должна быть такая же высокотехнологичная продукция. Ну, например, сейчас очень актуально внедрение газа как топлива, альтернативного бензиновому и дизельному, а у нас на заводе есть разработки подвижных газозаправщиков. Это будет особенно актуально на селе, поскольку в Волгограде планируется перевод сельхозтехники на газ. Есть более глобальные задумки по созданию ветропарка в Калмыкии. Правда, эта программа может быть реализована только при поддержке государства, поскольку ветровая энергия намного дороже традиционных источников. Тем не менее, в Европе ветряки широко применяются, поскольку это экологически чистый и возобновляемый источник энергии. Я думаю, что это и наш путь, и нам здесь есть что предложить.
— Интернет когда-то создавался для нужд Пентагона, сейчас он принадлежит всем. Есть ли в разработках «Баррикад» что-то такое, что ушло потом в гражданскую жизнь?
Есть такая шутка: «что бы танкостроители ни делали, все равно в результате танк получится». У нас есть разработки, которые нами получены при разработке военной техники и которые, к сожалению, остались только на бумаге. Они не получили воплощения, потому что беда наших предприятий — нехватка оборотных средств. Мы не можем без длинных кредитов под разумные проценты или без поддержки государства провести полный цикл разработки, изготовления и испытания опытного образца и его запуск в производство под конкретных заказчиков. Нас сдерживают особенности ценообразования на военную технику, что не позволяет нам получать такую прибыль, которая обеспечила бы нам поступательное развитие. У нас прибыль в новых условиях ценообразования, которое сейчас утверждено, не растет так, как растет сам заказ. Все головные оборонные предприятия поднимали эту тему. Чем изделие сложнее, тем больше кооперация. Сегодня получается так, что мы изготавливаем львиную долю изделия, а получаем четверть цены машины. Мы держим общую цену изделия, изменению она не подлежит, а смежники могут поднять цену из-за удорожания энергоресурсов, удорожания продукции смежников и так далее, и в результате наша прибыль съеживается. Но от работы на перспективу не отступим.
Немного о патриотизме
Будь на моем месте корреспондент-мужчина, он наверняка подробно остановился бы на достоинствах систем вооружений, которые создают на «Баррикадах». А меня глубоко зацепило другое. На стене офисного коридора заводоуправления я увидела полочку с контейнером, на котором была надпись: «Для использованных батареек». Может, это непатриотично, но такой будничный, непафосный и совершенно не свойственный нам способ заботы об окружающей среде показался мне новым вектором мышления, не менее важным, чем замечательные образцы вооружений.
Зинаида Сацкая
Выражаем благодарность Группе компаний «Финвал» за содействие в организации интервью.